В одну из дождливых ночей ночей октября в землянке,зажатой между оврагами на берегу Днепра, командарм Рыбалко, провожая меня в бригаду, сказал:
- Хороший у меня командир 23-й мотобригады. Полковник Головачёв - настоящий Чапай. Хочется, чтобы и вы не отставали от него...

К утру я уже был в своей бригаде. И здесь снова услышал о Головачёве. Рассказывали неимоверно много о его безудержной храбрости.
Кто такой Головачев? Почему о нем столько много говорят?

И вот встреча с ним. Это произошло 30 октября 1943 года в селе Ново-Петровцы, в 60 километрах севернее Киева. В школе села собрались командармы и командиры корпусов, командиры дивизий и бригад. Командующий фронтом генерал Ватутин отдавал приказ на штурм вражеских позиций и освобождение столицы Украины.

Взволнованными и радостными мы покидали просторный зад школы. Предстояло наступление на Правобережье Украины.

В ожидании машин завязались беседы. Как новичок в этой армии, я не был втянут в разговоры и стоял в сторонке. Вдруг размашистой .походкой, в небрежно расстегнутой шинели, в заломленной кубанке подошел ко мне подчеркнуто бравый полковник, протянул руку и выпалил:
- Головачев. Будем знакомы...

Поздоровались. Изучающе я смотрел на комбрига, о котором за короткое время много наслышался. Не скрою, при знакомстве он мне не понравился. Слишком бравый вид, чересчур копирует Чапаева. Подошла машина, и уже из нее Головачёв на прощание крикнул:
- До встречи в Киеве!..

Третьего ноября 3.000 орудий на десятикилометровом фронте в течение двух часов прорубали ворота во вражеской обороне. Туда ринулись пехота и танки. А во второй , половине дня моя и головачевская бригады овладели станциями Беличи, Берново, Пуща-Водица. К исходу дня мои танки вышли на шоссе Киев-Житомир, отрезав путь отхода врагу на запад. Вслед за танками устремилась пехота Головачева. У домика на обочине шоссе затормозил "виллис", и из него проворно выпрыгнул Головачёв.
- Хорошо, браток! Завтра будем в Киеве!..

Я предложил перекусить. Рюмка вина и кусок хлеба подкрепили наши силы, и мы тронулись каждый в своем направлении. А 6 ноября, когда столица Украины уже была позади и в ней ликовали истосковавшиеся по свободе киевляне, наши бригады, ломая сопротивление врата, вышли к стенам города Василькова. Была уничтожена большая вражеская группировка, захвачен аэродром, открыта дорога на Фастов и Белую Церковь.

В этом бою я стал лучше понимать Головачёва. В действиях его пехоты и артиллерии увидел строгий расчет, правильное ориентирование и точную расстановку сил. В этот же день Москва салютовала воинам 1-го 'Украинского фронта, освободившим Киев, Васильков и Фастов. Головачева и моей : бригадам присвоили название "Васильковских", а нашему корпусу - "Киевский".

Вскоре пути наши разошлись. Тогда мы так и не узнали, что оба с Брянщины: он из поселка Любохна, а я из новозыбковского села Святска.

Судьба сложилась так, что я был тяжело ранен - осколок пробил печень. В свою 55-ю гвардейскую танковую бригаду я вернулся лишь накануне летнего наступления 1944 года. Рядом была та же 23-я мотобригада Головачева. Всю ночь просидели мы в его землянке. Только перед утром, наговорившись вдоволь о родных местах, о наших славных земляках-партизанах, мы расстались, заключив договор сразу же, как смолкнут последние залпы войны, побывать в Любохне, Новозыбкове, Святске, Брянске.

Через несколько дней войска нашего фронта разгромили Бродскую группировку противника и двинулись на запад. Далеко позади остались Жулкев, Грудек-Янгельский, Львов. Бои шли днём и ночью. Враг откатывался к Висле. 30 июля на его плечах мы ворвались на западный берег реки. Наши бригады рядом шли вперед к победе, У нас был условный секретный пароль - "Земляк". Появление его в эфире означало, что кому-то из нас трудно и надо выручать товарища хотя бы частью сил.

Уже далеко за Вислой радисты подали мне радиограмму с паролем. Сразу же один танковый батальон был повернут в сторону действий Головачёва. Тяжелые, изнурительные бои пришлось вести нам на Сандомирском плацдарме. 27 дней и ночей наши войска отражали контратаки фашистов, пытавшихся сбросить нас с завоеванного плацдарма и утопить в мутных водах Вислы. Порою положение становилось таким критическим, что казалось: все рухнет. В эти дни, находясь с Александром Головачёвым, я видел его кипучую энергию, находчивость, самообладание. Внутренне я восхищался им и хотел быть таким же.

21 августа 1944 года был солнечный жаркий день. Утром разведка донесла, что на нашем участке фронта активных 'действий врага не предвидится. Где-то вдали ухали бомбы. Далеко в стороне шли воздушные бои.

Враг молчал. Как выяснилось потом, это была уловка, чтобы усыпить нашу бдительность. А к 16.30 сотня самолетов несколькими волнами повисла над нами. Начался шквальный артиллерийский и минометный налет на наши позиции. "Мес-сершмиты" на бреющем 'полете обстреливали все живое. Оставив землянку Головачёва, я еле успел добраться до своего командного пункта. В бинокль отчетливо были видны ползущие вражеские танки и бронетранспортеры. Телефонная связь между Головачёвым и мною прервалась. Такая же участь постигла и штаб корпуса.

Немцы пошли в атаку, которая была тщательно продумана и подготовлена. На участке Головачёва удары фашистов были настолько сильными, что отдельные подразделения мотобригады начали отходить. Наш фронт был прорван. И вот в этом трудном положении я увидел, как Александр Головачёв с группой офицеров и солдат, поднявшись во весь рост, повел людей в контратаку.

Я бросил в бой резервный танковый батальон майора Осадчего. За 30 минут нам удалось подбить десятки танков. Враг был остановлен, но ненадолго. Вскоре началась вторая атака. В бой были брошены остатки резервов. За эти минуты Головачёву удалось собрать вокруг себя несколько сот автоматчиков, а у меня под руками оказалось несколько танков. Группа Головачёва ударила во фланг противника и заставила, его отойти, на исходные позиции.

Генерал Рыбалко наблюдал за полем боя. В критическую минуту он бросил на наш участок фронта группу танков. Положение было восстановлено.

Так изо дня в день в течение более трёх недель шли бои за привислинский плацдарм. И мы его удержали. С этого плацдарма в январе 1945 года начался бросок на территорию Германии и в её столицу Берлин.

В осенние погожие лип 1944 года в лесу, недалеко от Вислы, выстроились офицеры и солдаты. Командующий фронтом маршал Конев и командарм Рыбалко вручили награды отличившимся в боях. Первым к маршалу подошел полковник Александр Алексеевич Головачёв, получивший орден Ленина и Золотую Звезду Героя. Мне было приятно вслед за земляком тоже быть удостоенным этой высокой награды.

В дальнейшем наши военные дороги снова скрестились. Шёл победный, 1945 год. 12 февраля мы освободили город Бунцлау, в котором скончался фельдмаршал Кутузов, ведя войска в Европу и громя наполеоновские полчища. В этом городе похоронено сердце Кутузова. Отдав солдатские почести великому полководцу, мы тронулись дальше по старым кутузовским победным дорогам в глубь Европы. В марте бои развернулись далеко за Одером. В районе Лаубан фашисты бросили против бригады Головачёва свежие части. Бой принял ожесточенный характер, доходивший до рукопашных схваток. В одном из боев в районе Лаубан один из батальонов 23-й мотобригады оказался в очень трудном положении. С этим батальоном был и комбриг. Немцы ворвались в четырехэтажный дом и выбили охрану штаба. На третьем этаже находился Головачёв со своей радиостанцией. Бои шли на лестничной клетке, дом начал гореть. И вот среди белого дня на глазах оторопевших фрицев Александру Алексеевичу удалось по веревке спуститься вниз. Здесь он собирает группу людей и разделывается с противником. Лаубан остался в руках головачёвцев.

Вскоре после того, догнав меня в одном из походов, Головачёв со свойственной ему горячностью выложил:
- Давай, браток, жми! Скоро мы с тобой полетим в Брянск. Возьмем Берлин - и на следующий день махнем. Как думаешь, даст Конев нам самолет?

Но 6 марта на рассвете не стало этого мужественного, жизнелюбивого человека, храбрейшего из всех, кого я только видел на своем веку. Буквально в ста метрах от деревни Логау, где проходила 23-я бригада, выскочили немецкие танки. Головачёв вспрыгнул на самоходку и крикнул: "По немцам - огонь!" Артиллеристы успели дать два залпа и подбить один фашистский танк. Но за речкой, притаившись, стоял еще один. Его прицельный выстрел по самоходке оборвал жизнь героя.

На другой день у гроба своего комбрига застыли в безмолвии бойцы и офицеры. Прогремел солдатский салют, и машина с телом Александра Алексеевича взяла путь на Украину, в город Васильков, который он освобождал. А мы, его друзья, его земляки, пошли на Берлин. Славная головачевская бригада дошла до Берлина, выполнив наказ своего командира, которому было присвоено звание дважды Героя Советского Союза.

Несколько лет тому назад судьба' забросила меня на Украину. С картой в руках я совершил длинный путь по местам боев своей и головачёвской бригады. И, конечно, меня потянуло на могилу моего друга. В центре города, в парке культуры и отдыха, стоит памятник герою. У подножия полыхали яркие цветы. И сразу встал он, живой, со своей страстной клятвой-уговором: "Давай, браток, так жать, чтобы не стыдно было землякам показаться..."

Д. Драгунский,
дважды Герой Советского Союза, гвардии генерал-лейтенант танковых войск.

[Вверх]

Сайт управляется системой uCoz